Я считаю необходимым решать свои проблемы у квалифицированного специалиста,я неоднократно была на приеме у психолога,я получала советы, которые удивляя своей простотой помогали мне на какой то период справиться с подавленным состоянием. Проблема постигшая меня была следующей: мама покинула этот мир, через несколько дней как об этом узнал мой жених, он меня бросил в дополнение к этому я живу в другом городе, где нет моей первичной семьи, друзей детства, юности и т.д. Депрессия постигшая меня случилась только недавно — через год после описанных событий (исчезло ощущение присутствия мамы,мне казалось мы обо всем на свете поговорили,я знала чтобы она сказала б в каждом конкретном случае..больше я этого не чувствую ). Мама была самой близкой подругой, человеком понимающим меня лучше меня самой,человеком задающим мне направление деятельности, помогающим формировать цель и смысл моей жизни. Теперь я одна. В экзистенциальном плане я всегда была одна, но во многом ориентировалась на родителей, они всегда были правы в определении того, что мне на самом деле нужно. И вот, через год появилось всепоглощающее чувство, что больше никто не задает мне форму движения, никто не помогает мне определить смысл моей жизни (все остальные просто не способны этого сделать). Вот такое одиночество усугубилось в последнее время, не помогает ни работа, ни вторая работа. ни диссертация, так медленно пишущаяся,ни знакомые,ни отдых,ни книги..ни..ни.. Я потеряла сон..неделю не спала..я была истощена..Я не могла пойти к психологу, я и так знаю, что жизнь прекрасна, я и так знаю, что мир полон возможностей, добрых людей, финансов и всего прочего. В этот период прошла тест на этом сайте по поводу «Удовлетворены ли Вы своей жизнью?» Ответом было — ВЫ БЕЗУМНО СЧАСТЛИВЫ ОТ СВОЕЙ ЖИЗНИ Я знаю, что человек в силе все сам преодолеть! И Только САМ! Я сама осознаю заранее все то, что мне бы мог (и неоднократно говорил) сказать психолог. Я решила проблему через словесное выражение ее. Я представила, что психолог рядом (он как часы постоянно работает во мне),я рассказывала о своей тревоге,о своем одиночестве,о своих страхах. Я сама задавала себе вопросы и давала на них ответы, Я чувствовала,что я на приеме у психолога..я плакала переживая горечь и радость. Я нашла выход в простых приятных мне ежедневных вещах и действиях (слушать звуки природы, не бояться говорить про себя или в слух о своих проблемах,радовать себя всем, что любимо,ведь так самонадеянно думать,что завтра предоставиться такая же возможность).Человек безграничен в силах, возможностях своего тела, духа и души и так ВАЖНО помнить об этом!Человек — безграничная Вселенная, красивая, самодостаточная!!МЫ В ответе за самих себя!
Каждую осень страницы глянцевых журналов украшают советы о том, как бороться с депрессией. Советчики имеют в виду легкое уныние, вызванное похолоданием и затяжными дождями. Настоящая депрессия — недуг более серьезный, чреватый потерей трудоспособности и даже преждевременной смертью. Специалисты нескольких медицинских центров Австралии, Канады и Соединенных Штатов проанализировали более 400 млн случаев депрессивных расстройств, зарегистрированных в 2010 году, их распределение по разным странам, зависимость от пола и возраста, а также влияние депрессии на количество самоубийств и возникновение ишемической болезни сердца. Результаты исследования, опубликованные в журнале PLOS Medicine, свидетельствуют о том, что депрессия представляет собой одну из основных причин инвалидности, она сокращает жизнь людей в среднем на 3,8% и тяжелым бременем ложится на здравоохранение.
Депрессивные расстройства вызывают ощущение тоски и безнадежности, которое длится месяцами, а иногда и годами.
Пациенты теряют интерес к своим обычным занятиям, у них появляются физические недомогания, такие как расстройство сна. Одно из депрессивных расстройств, клиническая депрессия, представляет собой хроническое заболевание, которое может привести к самоубийству. Оно включает по крайней мере один эпизод, длящийся не менее двух недель, в течение которого пациент постоянно испытывает сильнейшую тоску, иногда кончают жизнь самоубийством. Есть смягченная форма депрессии — дистимия. Больные дистимией постоянно несчастны, это вечные Пьеро. Оба вида депрессии лечат антидепрессантами и психотерапией.
Реклама
Исследователи проанализировали доступные статистические данные и обзоры и насчитали в 2010 году 298 млн случаев клинической депрессии и 108 млн случаев дистимии. Страдают этими расстройствами даже маленькие дети, начиная лет с пяти, но основной контингент больных — взрослые люди трудоспособного возраста. Женщины болеют чаще мужчин: на их долю пришлось 187 млн случаев депрессии и 62 млн случаев дистимии, а у мужчин 111 млн и 44 млн случаев соответственно.
close
Тяжесть заболевания депрессивными расстройствами в разных странах по сравнению с общемировым уровнем…
Тяжесть заболевания депрессивными расстройствами в разных странах по сравнению с общемировым уровнем // PLOS Medicine
PLOS Medicine
Ученые подсчитали, сколько лет люди проводят на инвалидности, вызванной депрессией, и сколько лет здоровой жизни они потеряли из-за сопутствующих осложнений и преждевременной смерти (клиническая депрессия способствует развитию ишемической болезни сердца и провоцирует пациентов на самоубийства).
В 1990-х и 2000-х годах депрессивные расстройства были одной из ведущих причин нетрудоспособности.
В 2010 году болезнь не сдает позиций. Депрессивные расстройства оказались второй по значимости причиной инвалидности. Клиническая депрессия сокращает жизнь в среднем на 2,5%, а дистимия — на 0,5%. Если учесть вызванные депрессией самоубийства и ишемические заболевания, этот срок возрастает до 3,8%.
Это усредненные показатели. В разных странах болеют по-разному. Исследователи связывают разные уровни заболеваемости с военными конфликтами, сексуальным насилием, насилием над детьми. Лидируют по заболеваемости Афганистан, Северная Африка и Ближний Восток. Наиболее вероятная причина такой ситуации — затянувшиеся военные конфликты. Часто и серьезно заболевают депрессивными расстройствами в России и странах Восточной Европы, реже всего болеют в Японии, Китае, Австралии и Мексике.
Относительная тяжесть депрессивных расстройств также различна.
Среди болезней, приводящих к инвалидности, депрессия занимает 11-е место, это среднемировой показатель,
но в Северной Африке, на Ближнем Востоке и на Тихоокеанском побережье Латинской Америки (в Андах) он выше, там депрессия занимает третье место среди причин инвалидности. В Юго-Западной Африке у депрессии всего 19-е место, но не от спокойной жизни, а потому, что ее потеснили инфекционные заболевания, такие как СПИД и малярия.
Исследователи подчеркивают, что депрессия должна стать объектом особого внимания, приоритетным направлением для здравоохранения.
Настя Дюжарден
Контент-маркетолог и психоактивистка.
Обычно, когда люди узнают, что у меня депрессия, я слышу что-то в духе «Никогда бы не подумал!». Так работает стереотипное мышление. Многие считают, что человек в депрессии перестаёт улыбаться, целыми днями лежит и думает о смерти. Но на самом деле у депрессии много лиц, и для каждого она разная.
Кто-то действительно впадает в полную апатию, перестаёт контактировать с внешним миром и выглядит очень грустным. А кто-то, как я в одном из эпизодов, в течение дня ведёт полноценную жизнь: ходит на работу, обедает с коллегами, смеётся над шутками; а вечером, приходя домой, ложится в кровать и часами рыдает, потому что жизнь кажется серой и бессмысленной.
Содержание
Как всё началось
В моей медицинской карте три диагноза. Первый — панические атаки — появился в 22 года. Второй — депрессия — в 23. Тревожное расстройство — в 25.
Мне 28, и я завершаю терапию после очередного депрессивного эпизода. Всего таких эпизодов было пять. Кажется, это называется рекуррентная (возвращающаяся) депрессия, но официально этого диагноза в моей карте нет.
Панические атаки и тревожное расстройство сейчас в ремиссии.
Официально депрессию у меня диагностировали в 23 года. Случайно. В тот день я пошла к неврологу, потому что панические атаки превратились в неотъемлемую часть моей жизни. В это время я уже почти два месяца не выходила из дома. Шаг за порог, и начинается: в глазах темнеет, сердце колотится, дышать становится трудно, и думаешь, что вот-вот умрёшь. При панических атаках безопасное пространство (где ты чувствуешь себя нормально) постепенно сужается. К моменту моего похода к неврологу оно сузилось до площади съёмной квартиры. Тогда я решила: пора.
В общем, невролог заподозрила у меня депрессию, которую панические атаки и запустили. Так бывает. Панические атаки — очень сильный стресс для организма, а постоянный стресс может запустить депрессию.
Так я узнала, что у меня целых два диагноза. С которыми нужно было жить, работать и бороться.
На самом деле депрессия появилась гораздо раньше. Во время сессий с психотерапевтом мы определили, что первый эпизод я пережила ещё в подростковом возрасте. Я специально употребила слово «пережила», потому что своего состояния я не понимала — мне было просто очень грустно. Родители ничего не замечали, и у врачей я, соответственно, не была. В какой-то момент депрессия просто закончилась. Так бывает.
После было ещё несколько эпизодов. И этот — пятый.
Депрессия и жизнь
Даже в самые тяжёлые моменты депрессии (я называю их «ямами») внешне я оставалась обычным человеком: вела активную жизнь, ходила на работу, встречалась с друзьями. А ещё я была человеком, у которого всё было благополучно. То есть, если посмотреть на мою жизнь со стороны, мне было не из-за чего грустить. А к началу последнего эпизода у меня вообще была не жизнь, а сказка: счастливый брак, престижная работа, хороший заработок, два кота — в общем, всё что пожелаешь.
Но депрессия так не работает. Это не болезнь «от нечего делать», не болезнь «бесящихся с жиру» людей.
Депрессия — это не «просто нужно чаще думать о хорошем».
В книге «С ума сойти! Путеводитель по психическим расстройствам» депрессию очень точно сравнили с поцелуем дементора. Она высасывает из тебя всю радость и удовольствие. И остаётся только оболочка человека, который либо замыкается в себе и целыми днями лежит в кровати, либо продолжает жить привычной жизнью, но не видит в своих действиях особого смысла.
Точного объяснения причин депрессии нет. Пока врачи сходятся только в одном: скорее всего, её запускает нарушение в обмене нейромедиаторов — серотонина, дофамина и норадреналина. А вот причины, вызывающие эти нарушения, могут быть разными: как внешними, так и внутренними.
У человека может быть генетическая предрасположенность к депрессии. И мои врачи сходятся во мнении, что это мой случай. У каждого из эпизодов были свои причины: общий стресс, смерть дедушки, стресс на фоне панических атак, опять общий стресс и последний эпизод, причины которого мы пока не выяснили. Для большинства людей это, несомненно, стрессовые ситуации, но человек справляется и через какое-то время возвращается к обычной жизни. А я не справлялась — отсюда появилась мысль о генетической предрасположенности.
В каждой из ям я ощущала бессмысленность своего существования, я не знала, зачем мне просыпаться, не знала, зачем вставать с кровати.
На выходных я даже не могла выгнать себя в душ. В такие периоды я просто лежала, заказывала себе еду, курила на балконе, иногда выпивала, слонялась по квартире, сёрфила в интернете и игнорировала звонки и сообщения друзей. По ночам я лежала в кровати и рыдала. Я не делала ничего полезного и практически ничего не помню — сплошная бесцветная полоса. Если бы какой-нибудь артхаусный режиссёр решил снять фильм о жизни человека в депрессии, то в качестве сценария отлично подошёл бы мой обычный день, один и зацикленный.
Один из симптомов депрессии — ангедония, то есть снижение или утрата способности получать удовольствие. Меня ничто не интересовало, я ничего не хотела. Помню, что 31 декабря 2018 года я лежала в кровати и со слезами говорила мужу, что я не хочу ехать отмечать Новый год, что я хочу остаться здесь, под одеялом. В итоге меня победило чувство вины. Я понимала, что муж без меня никуда не поедет, а значит, я испорчу ему праздник. К 10 вечера я была у друзей и пила со всеми шампанское. Понадобилось много сил, чтобы собрать себя и поехать, но я смогла.
И до, и после этого эпизода я оказывалась в такой ситуации сотни раз, но всегда находила силы заставить себя что-то сделать.
Я понимала, что у каждой ямы есть дно, и, если я на это дно опущусь, вылезти будет тяжело.
Обычно это происходило так: я просыпалась, какое-то время лежала в постели и собиралась с силами, чтобы подняться. Потом я поднималась и какое-то время просто сидела на кровати, иногда начинала плакать, потому что совсем не хотела этого делать — вставать, куда-то идти. Потом я шла в душ и около часа проводила под струёй очень горячей воды. Иногда времени на сборы у меня не было, тогда я вскакивала, натягивала на себя первые попавшиеся шмотки и вылетала из квартиры — просто не давала себе времени осознать происходящее и застрять в болоте апатии.
Со стороны я выглядела совершенно обычным человеком и вела себя как совершенно обычный человек. Но внутри меня что-то было не так. Что-то постоянно наталкивало меня на мысль, что это состояние никогда не кончится и я буду жить с ним вечно. Что я никогда не начну получать удовольствие от жизни, а смеяться буду только тогда, когда смеются все, ради приличия.
Лечение
С момента, как мне диагностировали депрессию в первый раз, моё лечение не изменилось: это сочетание медикаментозной и психотерапии. Таблетки помогают мне привести в порядок тело и мозг, а психотерапия — разобраться, что происходит в моей голове.
Несколько раз мне меняли антидепрессанты, потому что предыдущие не подходили или слабо действовали. Но это не проблема с врачом, просто так работает мозг. Кому-то подходят одни препараты, кому-то другие. И толерантность к медикаментам у всех разная. Например, моего друга, с которым мы лечимся у одного врача, буквально уносит с четверти таблетки одного успокоительного, а меня не берёт и половина.
Одна из проблем лечения депрессии — её табуированность. Ты не можешь её обсудить ни с кем за пределами медкабинета. Люди могут не понять, решить, что ты псих, или начать заваливать «полезными» советами типа «Отвлекись, посмотри хорошее кино». А ещё тебе может попасться некомпетентный безучастный врач.
Однажды мой психиатр был в отпуске, а у меня начались соматические проблемы с дыханием. Это случилось не в первый раз, и я точно знала, что делать. Поэтому я просто записалась к больничному психотерапевту по страховке. Я ушла посреди приёма, громко хлопнув дверью. Сказать, что я была в ярости, — не сказать ничего. В первый раз я услышала классическое «Подумайте о хорошем перед сном, и всё пройдёт». Я до сих пор не понимаю, как этот врач получил образование. К тебе приходит человек за помощью, а ты обесцениваешь его проблемы и разговариваешь с ним как с ребёнком.
Такое отношение врачей — это ещё одна проблема, из-за которой люди боятся идти к доктору или не продолжают лечение после первой сессии.
Однажды я набралась смелости и рассказала о своём состоянии другу. И оказалось, что мой друг искал точно такого же человека, с которым можно было всем этим поделиться. Но так же, как и я, боялся.
Это был один из переломных, по моему мнению, моментов лечения. Я решила, что не буду бояться говорить людям, что со мной происходит. Не буду скрывать своего состояния и не буду сваливать его на плохое настроение. Это очень важно, потому что сокрытие эмоций только усиливает нервное напряжение.
С тех пор как я стала открыто говорить о своём состоянии, я обнаружила, что вокруг очень много людей таких же, как я, и одновременно других. Мне писали знакомые и знакомые знакомых, рассказывали свои истории и просили совета. Чаще всего — порекомендовать врача. Я уже писала, что у депрессии много лиц, как и у других психических заболеваний. И все эти люди были разными. Кто-то беспокоился о том, что о нём подумают. Кто-то не хотел принимать лекарства, боясь подсесть (а некоторые препараты действительно вызывают привыкание). Кто-то опасался, что за ним на всю жизнь закрепится клеймо «психа».
Выздоровление
Сейчас я заканчиваю медикаментозную терапию, то есть прекращаю пить таблетки. Мой психиатр считает, что я к этому готова. Я, если честно, не очень в этом уверена. Лечение последнего эпизода строилось на трёх опорах: лекарствах, терапии и поддержке близких. А останется две. Это немного страшно. Я бы сравнила этот страх с поездкой на двухколёсном велосипеде без страховочных колёс.
Страшно, потому что всё может повториться. И моя история болезни такую вероятность вовсе не исключает. Больше всего меня страшит не сама болезнь, а состояние, в котором я нахожусь в эти периоды. Иногда начинает казаться, что это никогда не кончится. А такие мысли, как вы понимаете, не способствуют выздоровлению. У меня были периоды, когда я начинала понимать самоубийц. Нет, я совсем не думала о суициде, но иногда это и вправду казалось единственным способом избавиться от этого состояния.
Но на самом деле мне действительно лучше. За все эпизоды, которые со мной случались, так я могу сказать в первый раз. У меня нормальное настроение. Не хорошее, просто нормальное. Нужно долго пробыть на дне эмоциональной ямы, чтобы радоваться таким вещам. У меня опять появились интересы, я вернулась к любимым пешим прогулкам и много читаю. Я не провожу все выходные под одеялом. И я смеюсь, когда действительно смешно.
Могу ли я считать это победой? Да. Могу ли я сказать, что полностью здорова? Нет. Моя терапия ещё не окончена. Я пережила не первый депрессивный эпизод. И нет никаких гарантий, что он будет последним.
С середины сентября по всему миру проходит флешмоб #faceofdepression (#удепрессиинетлица) – пользователи соцсетей рассказывают о своих заболеваниях и о том, как с ними борются.
Редакция портала Москва 24 собрала пять историй москвичей, которые пытаются бороться с депрессией и вместе с психологом, доцентом Института психологии, социологии и социальных отношений Ларисой Овчаренко разобралась, как выявить депрессию, в какой момент плохое настроение переходит в статус серьезного заболевание и что будет, если ничего с этим не сделать.
Фото: /photographee.eu
Самое первое, с чего начинается депрессия, – это стойкий пониженный фон настроения без причины: ничто не радует, не цепляет, причем довольно длительное время. Во-вторых, это падение мотивации, причем до такой степени, что и те вещи, которые раньше радовали, кажутся бессмысленными. В-третьих, это снижение уровня социальных контактов и, как следствие, быстрая раздражительность, повышенная агрессия. Один из ярких критериев – суицидальные мысли, действия – все, что связано с аутоагрессией, то есть причинением вреда себе.
Есть несколько разновидностей депрессий. Одна из самых распространенных – латентная депрессия. Кажется, что все хорошо, общий фон вроде бы нормальный, нет событий, которые бы удручали, но с постели вставать трудно, человек чувствует постоянную слабость и утомление.
Один из подвидов этого заболевания – депрессия с улыбкой. Пациент сам не осознает проблемы, но результативность в жизни очень низкая. Обычно все это сопровождается мотивационными обманками: «я сильный», «я все смогу». Но на самом деле внутри происходит постоянная борьба. Все это может значительно усугубить общее состояние: между плохим настроением и серьезным заболеванием не такой уж и большой шаг. Так, например, депрессия может перейти в мутизм – патологическое состояние, характеризующееся полным молчанием при сохранении функций речевого аппарата, слуха и способности понимать речь. Сегодня депрессию можно выявить и на физическом уровне – сдать анализы на гормоны (серотонин, эндорфин, креатинин).
Когда человек сам перестает справляться с настроением, все это уходит в психосоматику, и тут главное – сразу же обратиться к специалисту. Депрессивные реакции могут перерасти в сердечно-сосудистые заболевания, вплоть до инсульта.
«Глушила депрессию таблетками и алкоголем»
Фото: DPA/TASS/Jochen Eckel
Екатерина,журналист
Только ближайшие друзья в курсе, что я уже пару лет с трудом выхожу из дома. Когда выходила, то с разными блистерами разных антидепрессантов. И алкоголем. Нельзя, да, знаю. Люди в депрессии – они такие, они мастерски маскируются, часто потому, что общество не в состоянии ни понять, ни тем более принять их болезнь: «Не майся дурью, пошли в спортзал, а вот детям в Африке еще хуже».
А ты в это время – человек, который неделю не чистит зубы и не выходит из окна просто потому, что мама не переживет.
Некоторые доходят до стадии, когда уже все равно – переживешь ты или нет. Если ваш друг говорит, что у него депрессия, если он говорит это больше двух-трех недель, если еще были развод, потеря работы и прочее – ищите врача, берите за руку и ведите к этому врачу. Ни в коем случае нельзя пить таблетки без назначения. Это может просто закончиться штопором.
Депрессия – это не про лень или дурное настроение. Депрессия – это про химию в организме. Лайфхак: врач тоже может оказаться плохим, и нужна вторая попытка. Так было со мной. Я три года на таблетках. С перерывами и надеждой, что когда-то я смогу без них жить.
«Пошла работать, чтобы был повод выйти из дома»
Фото: портал Москва 24/Александр Авилов
Анастасия, секретарь
У моего самого тяжелого депрессивного периода нет ни лица, ни каких-либо нормальных воспоминаний. Я просто почти полгода не выходила из дома, хотя каждый день собиралась это сделать. Я чуть не вылетела из универа, потому что просто не приходила на экзамены и на пересдачи. Когда все же приходила, шутила и смеялась с однокурсниками, и последнее, что можно было подумать тогда, что я болею.
Из того периода я вышла неправильным путем, не делайте так: я пошла работать, чтобы мне обязательно нужно было выходить из дома.
Каждая задача в тот период давалась невыносимо тяжело, и постоянная мысль, что я не справляюсь, делала только хуже. А потом просто не осталось сил ни на что, в том числе и на саму депрессию, и она отступила. И появилась уже другая работа, а потом внезапно спорт, который открыл целый эндорфиновый водопад и тем самым очень помог. В какой-то момент на фоне эйфории от нового образа жизни и получения диплома я даже поймала дзен и успокоилась. Выходить из дома все еще иногда бывало трудно, но уже эпизодами.
Ни одна причина этого состояния не была решена: я просто не знала, что это не блажь.
Нас слишком часто просят не загоняться, настроиться на позитив, просто полюбить себя, не беситься с жиру, поэтому настоящие симптомы очень легко пропустить.
Депрессия вернулась, и я узнала об этом, только когда пошла к психотерапевту по совсем другому вопросу.
Депрессия научила меня быть всегда на своей стороне: бережно относиться к своим чувствам и здоровью, не тратиться на токсичные отношения, доверять собственным ощущениям, распознавать, проживать и отпускать свои эмоции. Вроде базовые навыки, но я их очень долго игнорировала.
Главное, чему меня научила депрессия, – она мне не враг, она сигнал.
«Я кролик, и хищники меня не найдут»
Фото: Evolve/ТАСС/Manfred Danneger
Евгения, психолог
Я молчу. Мне стыдно. Это связано с моей профессией: я – психолог. Я не могу избавиться от мыслей про настоящего психолога, который должен… Должен никогда не болеть депрессией, а то как же такого к людям подпускать-то… Должен залечить все старые раны, а еще лучше их не иметь, а быть рожденным в лучезарной, искрящейся любовью семье, а то вдруг всем клиентам все загубит.
Психолог не должен быть избитым, изнасилованным, нелюбимым, брошенным, презираемым, а то вдруг…
Или на самый худой конец всех простить, не держать зла, понять, принять ответственность за свою жизнь и возлюбить прекрасную и щедрую вселенную.
Или просто молчать и делать нужный вид. Быть кроликом.
Я очень люблю кроликов. Когда я купила себе питомца, то перечитала все существующие книги по кролиководству. Там мне попалась рекомендация быть крайне внимательной к внешнему виду животного. Кролики скрывают симптомы болезни до последнего, чтобы хищник не заметил их немощь и не сожрал. Они страдают, но для наблюдателя выглядят активными и резвящимися. И только в последние часы перед смертью кроличья слабость становится видна.
А я все еще кролик. И хищники меня не найдут.
«Я просто хочу тепла»
Фото: /focuspocusltd
Алина, студентка
Я каждую неделю ходила к психотерапевту и пила около десяти таблеток в день: антидепрессант, стабилизатор, витамины и успокоительные. Из-за медикаментов у меня регулярно болела голова, появились тремор и сыпь. Мне хотелось только одного – лежать на диване и смотреть в потолок.
Но я продолжала работать, учиться и встречаться с друзьями. О том, что я на таблетках, знали только самые близкие. Перемен в моем поведении никто не увидел.
Мне же казалось, что я одна в открытом космосе и надежды на спасение нет. У меня пропал аппетит, я перестала спать, задыхалась из-за панических атак. Я была как птичка, которую закрыли в коробке из-под обуви.
Она до крови бьется о картон, но с каждым днем сил становится все меньше. Но я держалась, потому что точно знала: это состояние не может длиться вечно.
Во время депрессии человеку больше всего на свете нужен другой человек – кто-то, кто обнимет. Звук голоса, который станет маяком и поможет выбраться из проклятого лабиринта.
Но в эти дни очень сложно просить о помощи и практически невозможно открыться перед кем-либо. Ты отчаянно хочешь тепла, но отвергаешь его. И я никогда не устану благодарить своих близких за то, что они рядом. Вопреки всему.
«Лицо у депрессии все-таки разное»
Фото: ТАСС/DPA/Frank May
Марина, экономист
Моя депрессия длилась пять лет – с конца второй беременности и, соответственно, до пятилетия младшего сына. То, что это она, я поняла довольно быстро, когда ребенку было месяца три. Я перестала спать, могла не спать две ночи подряд, несмотря на наличие двух маленьких детей (старшему было 3,5 года, когда родился младший). Таблетки пить было нельзя, так как я кормила ребенка грудью. Все, что пишут о депрессии, – все очень похоже. С виду не всегда скажешь, но жить порой невыносимо, а при наличии двух маленьких детей тяжело до невозможности.
От непреходящей адской усталости и всего вытекающего из моего состояния детское нытье и истерики доводили до белого каления
Ставлю ребенка на подоконник. Глядя в окно, он переставал ныть. На секунду делаю шаг в сторону, отворачиваюсь, он падает. Я его подхватываю, об пол он не ударился. Но все в крови, страшный плач. Понимаю, что он ударился о край скамейки. Вижу, что выбил зубы. Под наркозом пришлось удалить четыре зуба.
Еще одно воспоминание: было теплое очень приятное лето, я работала, продавала книжки. Выхожу на обед. Впервые за три года я неожиданно ощутила, что чувствую ветер, радуюсь солнцу. Как будто треснуло толстое стекло, за которым я жила последние два года. Была уверена, что наконец все прошло, но до конца было еще далеко. Это было только начало выздоровления.
Дальше были антидепрессанты, психологи, психиатры. То, что все прошло, стало окончательно понятно только год назад, когда чувствовала себя хорошо без антидепрессантов на протяжении нескольких месяцев.
Из плюсов – сейчас моя жизнь гораздо лучше, интереснее, свободнее, чем была до депрессии. Но лицо у нее все-таки разное.